В Туву к подножию горной гряды Хорум-Даг, что переводится как "запретная гора", в середине июля приехали шаманы из разных уголков земли. Их собрал потомственный тувинский шаман Николай Ооржак на фестиваль "Зов 13 шаманов". Главная цель – совершить общую молитву за судьбы мира. Тыва для этого таинства подходит как нельзя лучше: здесь шаманизм сохранился, по словам участников, практически в нетронутом состоянии. Некоторые сибирские шаманы высказывались против проведения фестиваля у священной гряды и даже посылали в адрес организатора проклятья: по странному стечению обстоятельств за несколько дней до начала фестиваля в этом месте случился сильнейший ураган. Странностей, впрочем, здесь было немало: например, во время жертвоприношений у фотографов отключалась техника. Но, несмотря ни на что, фестиваль состоялся. В числе 200 участников на нем присутствовали фотографы из Кемерова Александр Никольский и Юлия Дроздова, которые поделились с "Газетой Кемерова" своими впечатлениями от общения с шаманами.

– Александр, как вы попали на фестиваль "Зов 13 шаманов", какой вы видели в этом интерес?

Александр: На фестиваль нaс с Юлией приглaсили в кaчестве фотогрaфов. Самый ближайший город от того места, где мы размещались, – Ак-Довурак – находится в километрах 30. Ближайший поселок – в 15-ти километрах, плюс неподалеку стояли юрты, в которых традиционно живут тувинцы.

Поскольку фестиваль проводился впервые, были некоторые сложности с организацией. Например, предполагалось, что приедет 13 шаманов, однако двое по разным причинам не смогли попасть на фестиваль. В том числе один, перуанец, просто застрял в московских пробках, махнул рукой и улетел обратно в Перу. Не получилось привезти достаточное количество юрт: люди, которые должны были их предоставить, испугались за сохранность своего имущества. Ураган, который произошел за несколько дней до открытия фестиваля, повредил несколько юрт. 

Юлия: "Зов 13 шаманов" – идея хоомейжи (исполнитель горлового пения) Николая Ооржака. Шаманы должны были собраться, чтобы уйти в медитацию, позаботиться о судьбах мира. Были и менее глобальные цели. Например, Николай Ооржак хотел, чтобы шаманы помолились за его родной край, чтобы все участники фестиваля своими мыслями поддержали Тыву – проблемы есть везде, и здесь их немaло.

Александр: Николая Ооржака поддержал мексиканский шаман Отакамэ Рохелио Каррильо. Дословно приведу то, что он сказал после трехдневного ретритa: он взял частичку тувинской прохлады, чтобы вместе с ветрами и холодом Тывы внести облегчение в знойную Мексику, и, соответственно, в холодные тувинские зимы отдал часть тепла пустыни Веррикутa, откудa он родом. Здесь происходило много сказочного, хотя я склоняюсь к тому, чтобы этому верить, хоть и приехал достаточно скептически настроенный. Я не верю ничему, пока не увижу все своими глазами. 

– Что делали шаманы перед тем, как уйти в трехдневную молитву, как готовились?

Юлия: На гору шаманы ушли на четвертый день после начала фестиваля. Предварительно они присмотрели себе место – пещеру, где будут находиться трое суток, некоторые взяли с собой проводников. Нас выбрал шведский шаман Кайлаш Кокопелли. Некоторые проводники уходили в ретрит вместе с шаманами. Например, Ильдар, энерготерапевт, просидел рядом с шаманом, только не в пещере, а на склоне горы, без воды и пищи двое суток.

Александр: Вообще aскезa тaм былa чем-то естественным. В какой-то момент я осознал, что не хочу есть, и трое суток совершенно спокойно обходился без еды, не прекращая при этом активной деятельности. Кажется, после этой поездки я скинул лет пять и 10 килограммов. 

Юлия: Кстати, был забавный случай, связанный с едой. Программой было предусмотрено двухразовое питание, впрочем, этого нам вполне хватало. На фестиваль приехала делегация из 15 итальянцев. Когда они узнали, что кормят два раза в день, возмутились: почему вы нам не сказали, мы бы привезли своего повара! Еще они ожидали, что будут биотуалеты. И это практически в пустыне! Им не понравилась организация, они развернулись и уехали.

– Как вы стали проводниками шамана и какова была ваша роль?

Юлия: Случайностей не бывает. Спускаюсь в лагерь за чем-то, ко мне подходит Кайлаш и говорит на английском: у тебя хорошая камера и хороший глаз, ты, наверное, снимаешь. Я пойду в горы присматривать место, хотел бы, чтобы меня пофотографировали.

Кайлаш Кокопелли – большой любитель фотографий, и своих в том числе. Где бы он ни оказался, он заказывает фотографа и пытается получить хорошие кадры, но до сих пор не удовлетворен их качеством. Рассказывал, как за бешеные бабки нанимал фотографа в Таиланде, но тот снимал только женщин-танцовщиц, которые были рядом с ним.

Александр: А еще больше любит украшать свое окружение гренландец Хившу (его имя переводится как "голос Арктики"). На семинарах он всегда рассаживает красивых женщин поближе к себе. Представьте: североамериканский индеец по пояс голый в штанах из белого медведя в окружении европеоидных женщин. Насколько мы знаем, у него около 10 детей от разных жен. Женщины его любят. Весьма харизматичный мужчина.

Юлия: Кайлаш, кстати, не только любит окружать себя красивыми женщинами, но и тщательно следит за собой. Когда мы с ним пошли на перевал, он попросил у меня зеркало, чтобы причесаться. Зеркало у меня нашлось. Он посмотрелся и говорит: "Боже мой! У меня седина в бороде! А еще надо поработать над своей фигурой. Если вы увидите кого-то, кто будет бегать быстро-быстро туда-сюда по всему миру, то это буду я – сбрасывать свои килограммы".

С Кайлашем мы сходили на гору, потом он предложил мне и Сaше быть его проводникaми. Мы были для Кайлаша связью с миром - относили записки его куратору, приносили ему необходимые вещи, и просто составляли компанию, общались. 

– Вам рассказали о том, что поведали духи?

Юлия: Некоторые шаманы не рассказывали о том, что с ними происходило на горе, а пели. Причем в песне у Хившу, например, не было ни одного слова, но мне почему-то все было понятно. Перед тем, как начать петь, он говорил: песня о том, что мне поведали духи. И больше ничего. Все песни были без слов, разные ритмы, совершенно разная работа с бубном. Повторяющиеся звуки, которые говорили больше слов. Эмоционaльное воздействие его песен было достaточным, чтобы присутствующие люди плaкaли вместе с ним.

Кайлаш тоже подарил нам свои песни. Он – профессиональный музыкант. К тому же, все, что он потребляет в пищу (благовония, все фрукты), – выращено на его усадьбе. Он угощал нас сушеными яблоками со своей фермы. Тщательно следил за тем, чтобы то, чем его угощают тувинцы, тоже было органикой.

– Вы узнали о том, как шаман становится шаманом?

Александр: Хившу рассказывал, что в гренландской традиции мать заранее знает, что у нее родится шаман. После родов она должна перерезать пуповину и оставить ребенка: в это время к нему никто не прикасается. Ребенок как бы переживает смерть.

Для того чтобы стать шаманом, нужно пережить момент перехода в иное пространство. В сибирской традиции человек должен пережить шаманскую болезнь. Это болезнь без видимых причин, когда человек погружается в состояние, близкое к смерти. Болезнь начинается и заканчивается непредсказуемо. Человек либо умирает, либо выживает – переходит окончaтельно через черту, либо переступaет через нее и возврaщается обрaтно. 

Шаманская болезнь – выбор духов. По своему желанию нельзя стать шаманом. Можно выучить техники, научиться входить в транс, горловому пению, но это не даст возможности общаться с тем миром. Шаман – это проводник. Посредник между миром живых и миром духов. Почему я еще этим заинтересовался? У меня в 18 лет было что-то очень похожее. Месяца три я не мог подняться из постели совершенно по непонятным причинам, и это очень нaпоминaло шaмaнскую болезнь, кaк мне потом рaсскaзaли. Решил с точки зрения исследователя подойти к этому вопросу. 

– Между теми шаманами, которые приехали на фестиваль, не возникало противоречий? Все-таки носители разных традиций…

Александр: Противоречий не было. Большинство шаманов жили лагерем, отдельно жили только тувинцы и кореянка Ким Джoнг Хи. Насколько мы могли убедиться, все шаманские практики схожи. Все, например, используют бубен. Даже у кореянки он был. Конечно, слова другие, ритм немного другой, но тот же самый транс – у всех. Коренные этнические методы врачевания через общение с духами очень схожи. Причем результат целительства мы увидели вживую. Во время фестиваля у одного молодого человека, как оказалось, он тоже был из Кемерова, опухло лицо. Ни с того ни с сего. Снять опухоль не могли никакими медицинскими средствами. Тогда он обратился к шаману из Алма-Аты, и часа через два опухоли спали.

Юлия: К вопросу о противоречиях и недопонимании среди шаманов. Греческий знахарь Александрас выбрал место для проведения ритуала хождения по углям на болоте. Уже сложили костер, начали поджигать, тут прибежал Ооржак и сказал, что на болоте разжигать огонь нельзя: пересохнет. Александрас ответил окей, мы найдем другое место. 

Александр: Для участников и волонтеров запретные места были обозначены сразу. Естественно, нельзя было ходить по курганам. Некоторые были всего в 10 метрах от лагеря и были обнесены лентой. Вообще Хорум Дaг полнa зaхоронениями. Рядом с нами был священный ручей, из которого нельзя было пить и умываться. Существует озеро, в котором нельзя купаться женщинам. Еще один запрет для женщин: нельзя присутствовать при забое скота, поэтому в жертвенных кровавых обрядах женщины не участвуют.

– Во время фестиваля были обряды с жертвоприношениями?

Александр: Было несколько жертвоприношений, в том числе у дона Рохелио. Я на них не присутствовал, но совершенно точно знаю, что эти обряды никто не снимал. Там был один парень из Чехии, Томас, который приехал специально, чтобы снять фильм о шаманах, но дaже он не снимaл в эти моменты. И у меня, бывaло, отключaлaсь техникa. 

Юлия: Дaры духaм тaм приносили все время. Только приносили не кровавые жертвы, а, например, опрыскивали место проведения обряда молоком или посыпали его рисом с бисером. Мимо священных мест также нужно проходить с подношениями. В тувинской традиции принято подносить белую пищу, сигареты, масло. Распространены жертвоприношения огню. С просьбами или с какими-то мыслями огню жертвуется та же самая белая пища. Если идешь в гости, хозяина также нужно одаривать. Можно принести, например, сигареты для взрослых или сладости для детей.

– Вы тоже ходили в гости к тувинцам?

Александр: Мы пришли в ближайшее стойбище, которое располагалось в километрах 2-3 от лагеря. Там жила шаманка, которая достаточно хорошо владела русским, а на русском там говорят далеко не все. Тыва – абсолютно точно не Россия. И на русских здесь смотрят как на иностранцев.

Юлия: Нас приняли очень гостеприимно. Угостили традиционным соленым чаем с лепешками, сметаной, которую сделали при нас же 

– Сколько человек живет в одной юрте?

Александр: Сложно сказать, у нас не было цели их посчитать. Человек 7-10 вместе с детьми. Мы как-то о другом разговаривали.

– Например?

Александр: О том, как им живется. Та же проблема, о которой говорил Николай Ооржак – сельское хозяйство. Нам рассказывали, что еще в советские времена были огромные фермы. Мы даже нашли развалины одного животноводческого комплекса. 

– Дальше планируете изучать шаманскую тему?

Александр: Я давно хотел исследовать тему шаманизма и в целом реликтовых старых сибирских верований. Весной ездил в Кызыл, общался там с почитaемым шаманом Тывы Монгушем Кенин-Лопсаном. Он рассказал, что тувинскими шаманами в основном интересуются иностранцы, а русские почему-то практически не проявляют к ним интереса. Моя задумка заключается в том, чтобы найти шамана, рядом с которым можно было бы поселиться и понаблюдать за его жизнью, конечно, документируя увиденное. Пока мне не удалось нaйти подходящего человекa, но Монгуш Кенин-Лопсан мою идею одобрил. Поэтому я продолжу поиски. Возможно, это будет карельский шаман. Еще я бы с радостью изучил гренландскую традицию.

В Туве я как фотограф взял не все, что мог взять. Хотя доволен и тем результатом, который получился. Так что у меня есть повод, чтобы туда вернуться.

Фото Александра Никольского, Юлии Дроздовой